Я привёл к своей маме убийц

21 Октября 2016 года у мамы поднялось артериальное давление, началась тахикардия с нарушениями ритма сердца. По вызову скорой помощи приехала реанимационная бригада. Больше часа бригада скорой оказывала помощь маме. Стало очевидным, что следующий приступ может быть последним в её жизни, поэтому предложение бригады скорой о госпитализации было принято безоговорочно. Тем более, что в больницу Сажина А.А. поедет на реанимационном автомобиле с реанимационной бригадой, а в больнице будет под наблюдением врачей в реанимационном отделении.

В конце дня реанимационная бригада скорой помощи доставила Сажину А.А. в моём сопровождении в городскую больницу №7 г. Москвы. Врач реанимационного отделения отказался принимать Сажину А.А.
Мама была без сознания, в таком состоянии бригада скорой оставила её в приёмном отделении больницы. Сотрудница приёмного отделения стала бить Сажину А.А., пытаясь привести её в сознание. Меня охватил ужас. Я стал обзванивать вышестоящие организации, наконец, в приёмном отделении появился дежурный администратор больницы

Из приёмного отделения Сажину А.А. направили в первое терапевтическое отделение больницы, которым заведовала Уянаева Мария Аскеровна. В отделении находился дежурный врач, для врачей отделения рабочий день давно уже закончился.
Мама находилась в беспомощном состоянии, она не могла позвать на помощь пожаловаться на самочувствие, ответить на вопросы врача. Ей требовалась постоянная медицинская помощь по контролю и коррекция уровня глюкозы в крови, контролю частоты пульса и артериального давления – приступ мог повториться в любую минуту, а больница отказала ей в постоянном наблюдении врача реанимационного отделения.

Я не мог оставить маму в больнице в таких условиях, но и увезти её домой не мог – она могла умереть от своих приступов.
Сотрудники терапевтического отделения предложили для мамы маломестную палату, там я смог бы находиться вместе с ней. Место в такой палате стоило четыре тысячи 250 рублей (4 тысячи 250 рублей) в сутки, я согласился.

Мы с мамой снова были вместе. Фактически для нас ничего не изменилось, кроме того, что находились мы не дома, а в больнице. Меня и маму обманным путём увезли из дома. Теперь за то, что бы я мог контролировать у неё сахар в крови, делать инъекции инсулина, следить за частотой пульса и артериальным давлением, я должен был платить деньги сотрудникам Минздрава РФ. Тем не менее, мы были в больнице, и это вселяло надежду на то, что в случае повторения приступа моя мама получит своевременную медицинскую помощь.

Из приёмного отделения больницы, далеко за полночь, маму доставили на каталке в терапевтическое отделение, которое находилось на десятом этаже того же корпуса больницы. В палату маму вселили около двух часов ночи 22 октября, в субботу.

Днём, я смог оценить приобретение, которое сделал для мамы ночью за четыре тысячи 250 рублей в сутки. У палаты было название «Послеоперационная палата». В палате находились две койки, холодильник, который стрекотал своим компрессором у изголовья кровати, и один металлический стул. За окном грохотала шести полостная транспортная магистраль третьего кольца. Туалет был в коридоре один на всё терапевтическое отделение.

23 октября 2016 года, воскресенье.
В соседней палате умер мужчина. В палату его заселили вчера вечером. С утра мужчина, не переставая, звал медсестру
- сестра, помогите, мне плохо.
Несколько раз к нему приходила постовая сестра. К обеду голос у мужчины стал тише и вскоре он перестал просить о помощи. За стеной нашей палаты и в коридоре поднялся шум, по коридору забегали. Я вышел из палаты, дверь в соседнюю палату была открыта, мужчина находился в кровати в полусидящем положении. Спросил медсестру, что случилось, нужна ли помощь. У него очень редкий пульс, буквально несколько ударов в минуту, ответила медсестра. Я ушёл в нашу палату. Шум в соседней палате продолжалась ещё минут десять, а потом всё стихло, мужчина умер. Он смог прожить в больнице меньше суток.

С пятницы родственники круглосуточно находятся в палате, где лежала Сажина А.А., состояние её здоровья оставалось неизменным с пятницы.
Мы продолжали вести контроль уровня сахара в крови, измеряли пульс и артериальное давление. По результатам измерения оказывали помощь маме, как это делали дома, Проводилась необходимая лекарственная терапия, делались инъекции инсулина.
Больничная еда оказалась непригодной для мамы, поэтому еду пришлось приносить из дома.
В связи со смертью мужчины в соседней палате, было решено в воскресенье и понедельник ни на минуту не оставлять маму одну в палате.

Со стороны больницы проводились обследования Сажиной А.А., ставились ей капельницы для снятия интоксикации после приступа.

24 октября 2016 года, понедельник.
Утром постовая сестра первого терапевтического отделения больницы принесла для Сажиной А.А. лекарство Бисопролол, в дозировке 25 мг (5 таблеток по пять миллиграмм), что превышало максимальную суточную дозу этого лекарства (20 мг/сут.). Бисопролол вызывает замедление сердцебиения. К счастью «лекарство» для Сажиной А.А. не дошло по назначению, в палате дежурила родственница. Дежурная врач, пришедшая по вызову родственницы, сказала, что ошибочка вышла, позабыли поставить запятую между цифрами 2 и 5, соответственно, дозировка должна быть 2,5 мг.

Тем не менее, чтобы нанеси здоровью Сажиной А.А. существенный вред хватило бы и десятой части (2,5 мг) от той дозы Бисопролола , что принесла постовая сестра, потому что лекарства для урежения пульса маме сегодня было противопоказано, пульс был ниже 60 ударов в минуту, а её суточная доза Бисопролола была 1,25мг.

Днём в палату вошла врач.
- Меня зовут Ольга Андреевна Тихомирова, я лечащий врач Сажиной Альбины Алексеевны.
Самочувствие мамы улучшилось, она была в сознании, но не понимала, о чём её спрашивала лечащий врач, Тихомирова О.А., с врачом разговаривал я.
Я рассказал врачу про имеющиеся у мамы заболевания, аритмию сердца, сахарный диабет, пи́елонефри́т.